хоровод
белого
хаоса

Кладбище — место упокоения, вдумчивых бесед и постижения глубин жизни, которые в суете будней припорошены постыдными и трагикомичными мелочами. Философ Александр Дугин однажды произнёс фразу, которая не покидает моё сознание до сих пор: «Всю жизнь можно думать о букве "м" и букве "р"». В путешествие именно к этим буквам приглашает нас то, что мы называем смертью. И где же ещё мы можем всерьёз подумать об этих буквах? В разграбленном мицелии Сети Интернет? В душных университетских аудиториях? В молодёжных заведениях по употреблению пива типа «крёфт»? Вздор. О буквах «м» и «р» мы можем думать только на кладбищах. А без подобных размышлений невозможен не только ни один серьёзный разговор, но и сама жизнь.

Увы, но в наши свинцовые времена даже здесь серьёзный разговор не всегда возможен. Урбанистический тренд джентрификации кладбищ добрался и до кубанских осин. Уж не знаю, что Сергею Николаевичу Галицкому нашептали сотрудники института «Стрелка», но результат крайне печален. Ещё каких-то пару лет назад Всесвятское кладбище, находящееся в самом центре Краснодара, было утешением не только для мёртвых, но и для живых. Влюблённые парочки, фанаты группы Behemoth, метастазы готической субкультуры в человеческом обличьи, творческие люди, вскормленные свиным молоком, — все ангелоподобные существа находили здесь свой приют. 

Но джентрификация внесла скорбные коррективы: сейчас это не столько кладбище, сколько мемориальный комплекс с центром современного искусства, кофейнями, лекториями, которые построил Галицкий. Да, теперь это туристическая мекка, с лекциями приезжает Антон Долин, всё очень красиво и тебе всегда проведут экскурсии медиаторы из ЦСИ «Типография». Но настоящий дух этого места просыпается лишь тогда, когда они отсюда уходят.

Это анархобиокосмистский саркофаг Евгения Кучинова, крайне амбициозного ученого из Нижнего Новгорода. Пожалуй, это единственный проект так называемого современного искусства, который представляет интерес. Очень здорово, что фонд Гейдара Джемаля выделил на него финансирование. Кучинов планирует воскресить всех тех, кто покоится здесь, на Всесвятке, и перезахоронить их на другом кладбище, до которого ещё не добралась повальная джентрификация. И, судя по жужжанию, у него это скоро получится.

Поверхностные умы, погрязшие в нигилизме и духовном разврате, считают ночное кладбище обителью зла, демонических сущностей и мертвецов, которые готовы восстать и уничтожить всё живое. Всем этим людям я готов рассмеяться в лицо. Лишь один вопрос я адресую им. Видели ли они когда-нибудь ночью на кладбище воробья? Конечно, ответ будет отрицательный. Но почему ни на одном кладбище ночью вы не увидите этого чирикающего дьявола?

Как известно, воробьи — демонические птицы. И их так называемое чириканье — это литании Сатане. Воробьи практикуют промискуитет, протестуя против сакрального моногамного единства. Они предали Христа, неся в своём клюве гвозди, которыми Он был прибит к кресту. И лапки, как мы все помним, у них связаны. Так что вместо ходьбы им приходится прыгать — как евреям. 

Если бы кладбища действительно были бы местами, где торжествует Люцифер, то его трубадурами несомненно были бы воробьи, славящие в ночи Зло. Но вот ночь, Леонид, а воробьёв я совсем не вижу. Могу представить с большим трудом, что они могут быть здесь днём — на лекции Антона Долина, например. Но сейчас воробьёв нет. Поэтому мы можем говорить о главном.

Фёдор о самом главном как раз и не упомянул. Ко всему прочему воробьи ещё и не улетают на зиму. Туда, где по преданию находится птичий рай. Потому что ни в каком раю для них, конечно, места нет. Наш исследовательский путь начался с наблюдений за воробьями с ноября по март. И, надо сказать, что то, что мы обнаружили, оказалось куда серьёзнее, чем безотрадный досуг демонических птиц.

Знаменитый французский пропойца Ги-Эрнест Дебор (его хорошо сыграл Леонид Куравлёв в фильме «Афоня») в одном из своих похмельных фильмов ссылался на Роберта Музиля, говорившего, что по-настоящему глубокие открытия можно описать в рамках маленькой статьи. Я готов это описать в одном предложении. Мы с Денисом после многолетних исследований пришли к выводу, что, на самом деле, никакой зимы, — в том виде, в котором мы её себе представляем, попросту не существует.

Если вдуматься, то зима как идея — это чистый абсурд. С чего бы полнокровной природе с её пышущей силой, энергией и метаморфозами цепенеть на несколько месяцев и погружаться в анабиоз? Спать — это занятие для людей, причём для людей недалёких. Но чтобы уснула природа — на то должна быть серьёзная причина, это никогда не бывает просто так.

Мы и сами с Фёдором не сразу к этому пришли. Сначала мы выслеживали сотни и тысячи воробьёв, пытаясь понять, какую тайну скрывают эти бесовские птицы. Но потом мы стали понимать, что есть нечто более важное, чем это недужное чириканье с ритуальными движениями клювом. И это — тайна русской зимы.

Если говорить совсем уж просто, то зима — это коллективная стачка времён года, это забастовка, вскрывающая как язвы линейного времени, так и усталость месяцев весны, лета и осени от того, что с ними делает человек.

Зима — это заговор. Девять настоящих месяцев, протестуя против фальшивого постоянства карусели времени, выдумали глобальную поломку, ежегодно внедряясь в календарь в маске партизанской группы с поддельными паспортами декабря, января и февраля.

Фальшивость этих трёх месяцев подчёркивает и так называемая беременность человеческих особей типа «самка». В утробе матери человек пребывает как раз в течение девяти настоящих месяцев, проходя их инициатические обряды.

Не полигоном, но родиной! Ведь Россия — это родина всех самых важных вещей: экстремизма, поэзии, шизофрении и Советского союза. Что, впрочем, есть синонимы. Именно поэтому настоящая зима сначала появилась в России. Мы с Денисом сейчас пишем большую книгу по метеоэпистемологии, в которой на основе научных фактов доказываем, что зимы не существовало как минимум до 1793 года — года основания Екатеринодара.  И, скорее всего, даже французская революция была явлением в первую очередь не политическим, но метеоявлением...

На этот вопрос у нас пока нет точного ответа. Но мы точно знаем, что русский снег отличается от снега иностранного. За пределами России снежинки — это просто души воробьёв, которые отторгает небо. У нас же всё гораздо сложнее.

Во-первых, обратим внимание на этимологию. Снег — это то, что «с негой». Снег несёт в себе блаженство, удовольствие, истинную святость. Во-вторых… Леонид, во время суровой русской метели вас никогда не охватывало такое неутолимое половое желание, которое не уходит даже после нескольких сеансов мастурбации?

Да даже сама метель… Если присмотреться, то на что это похоже? Страстный и перверсивный хоровод снежинок, переходящий в оргию, в групповое совокупление. Это слияние в единое оргазмирующее белое полотно, которое покрывает собой землю, чтобы вскоре растаять. И когда я вижу зимние пейзажи, то в первую очередь я вижу торжество прелюбодеяния.

Тут я ещё бы обратил внимание на половое разнообразие снежинок. Сотни тысяч, миллионы, миллиарды различных полов. Русский снег — это тотальная инклюзия.

В общем, мы пришли к тому, что русский снег — это сексуальная энергия в кристаллической форме (недаром мы сегодня наблюдаем, как популярно его интраназальное употребление среди молодёжи). И придуман он был первой феминисткой в истории человечества — Екатериной II, о сладострастии которой ходят легенды. По сути пакт между временами года и Россией был заключён во многом благодаря ей.

Тут можно вспомнить и т.н. декабристов. Выступали они, конечно, не против самодержавия, крепостного права и прочей пены дней. Будучи вовлеченными в политическую элиту того времени, декабристы защищали русскую зиму, которую хотел списать в утиль Николай I. После смерти Екатерины II правители нашей империи относились к зиме, так сказать, с холодком, прекрасно понимая, что она может уничтожить не только армию Наполеона, но и весь их режим. Так, впрочем, и получилось.

Именно. Екатеринодар — это дар Екатерины.  Дар щедрости южного чернозёма, адресованный казакам. И хранителями зимы Екатерина выбрала лучших из лучших, посвятив их в казаки-маги и подарив знание об инициатическом ритуале спермогнозиса. Отсюда и «удаль казачьей трансгрессии», и «шёпот кубанского гедонизма», и недавно установленный можжевеловый памятник Алистеру Кроули в Краснодаре. Но об этом мы ещё поговорим.

Конечно, Леонид, не изменяет! Пушкин — певец зимы и половых излишеств. Недаром вся мировая поэзия начинается с него: «Я есмь мороз, я есмь солнце, отсюда следует всецелая эрекция».  А вспомните «Евгения Онегина»! «Там будет бал, там детский праздник, куда поскачет мой проказник?». Фёдор Сологуб и вовсе называл Пушкина «арапом, который просто кидался на белых женщин». 

 Александр Сергеевич был первым человеком из мира литературы, разгадавшим оргиастический сакралитет русской зимы. И именно это позволило ему взойти на поэтический трон, где он и по сей день восседает вместе с Сухово-Кобылиным и лейтенантом Пидоренко.

Но давайте вернёмся в Екатеринодар. Тут мы вынуждены будем погрузиться немного в локальную специфику.

Для нас стало уже обыденностью то, что зимой выпадает снег белого цвета. Однако ещё совсем недавно — всего несколько столетий назад — на грешную землю падал снег разных цветов. И именно Кубань подарила человечеству снежную белизну.

Нет, это наш друг Андрей Кальченко. Он — тёмный кубановед, преподаёт в школе. Андрей, расскажи уважаемому Леониду про белизну кубанского снега.

В сердце тьмы русской зимы спрятана тайна — тайна белизны кубанского снега. Её хранителями на протяжении веков были бравые черноморские казаки, маскирующие свою мертвенную бледность покровами Черного моря. Целая династия передавала из рук в руки эту апокрифическую тайну. Только вдумайтесь, первым атаманом войска был маг и колдун Сидор Белый! Григорий Потемкин — человек, броненосец и фаворит Екатерины II — пытался зарезать его саблей в битве при Очакове, но, разрубив его пополам, породил еще одного хранителя – Савву Белого, который первым и оккупировал кубанскую землю.

Кстати, внучатый племянник разрубленных Потемкиным черноморских близнецов Андрей Белый написал книгу «Серебряный голубь». После наших многолетних изысканий мы вышли на след этой удивительной птицы, которая жрет воробьев, пытающихся выдать местонахождение ангелоподобных хранителей тайны русской зимы.

Нельзя не вспомнить и о нашей великой землячке Марии Белой, которая непорочно зачала в камышах гиганта кубанской мысли – Федора Андреевича Щербину. Многие недалекие либералы до сих пор думают, что он был прожженным националистом и монархистом. Но мало кто вспоминает, что французский выскочка Шарль Фурье украл идею фаланстера для своей брошюрки «Теория четырех движений и всеобщих судеб» у нашего хранителя Зимы, который первым в мировой истории построил саманный фаланстер в станице Бриньковской. 

  Щербина знал, что кубанский фронтир может быть только социалистически-утопическим, поэтому постоянно отодвигал край, за который переступить уже нельзя. Именно он является изобретателем правила офсайда для казаков-спортсменов, развлекающихся на досуге пинанием отрубленной головы Ивана Диомидовича Попки. То оселедец залетит за запретную черту, то шаровары, то змеиный хвост! Но Краснодарский край на то и край, чтобы всегда находиться в искусственном офсайде, обманывая естественность времен года. И стоило Федору Андреевичу Щербине сложить свои полномочия хранителя тайны белизны кубанского снега и улететь на радикальный Юг, так сразу Зима и вступила в свои права, заморозив все живое и мертвое.

Можете и не задавать, Леонид, тёмное кубановедение, как и любая настоящая наука, не терпит вопросов, но изобилует ответами. Кстати, до отрубания головы Иван Диомидович Попка был не только летописцем казаков-магов, но и прекрасным прыгуном с шестом. Еще в 1855 году в книге «Закубанские воры. Из записок И. П. Помандруйко» он детально разобрал применение прыжков с шестом через реку Кубань как тактику проникновения на черкесские земли в период Кавказской войны. Черкесский газават против русской зимы не увенчался успехом, бусурмены ничего не могли поделать против катапультирующихся с неба с помощью шеста белых есаулов и подъесаулов. Имам Шамиль рвал и метал, но так и не понял, что спорт и война – это шест и неберущаяся планка, хитрость и полет, а против шеста даже шахада бессильна. Спустя годы советский тренер Виталий Афанасьевич Петров нашел в полях луганщины отфутболенную казаками-магами голову Ивана Диомидовича Попки и вырастил из нее великого чемпиона Сергея Бубку. На мировых стадионах даже не догадывались о воинственных приемах головы Попки, а точнее-спортсмена Бубки. Ведь никто в мировом спорте не знал, что высота снежного покрова над рекой Кубань составляла ровно 6 метров 15 сантиметров.

Хороший вопрос. Мало кто уже из историков помнит, что одним из первых декретов советской власти был как раз «Декрет о снеге», который должен был покраснеть вместе со всей страной. Но переход страны на григорианский календарь, который сопровождался бесследным стиранием первых тринадцати дней февраля 1918 года, вызвал бурю негодований у времён года. Была знаменитая конференция, в которой участвовали Ленин, Сталин и Свердлов (именно она запечатлена в неопубликованных фрагментах гримуара «12 месяцев» хасида Маршака), но даже они не смогли уговорить консилиум девяти месяцев. Снег остался белым.

Тут лучше начать с самой личности Маршака. Его фамилия — это сокращение на иврите от «Наш учитель рабби Аарон Шмуэль Кайдановер». Маршак родился в семье хасидских мистиков, вынужденных бежать в Воронеж. После Октябрьской революции Маршак перебирается в белогвардейский Екатеринодар под конспиративным именем Доктор Фрикен, чтобы проводить магические ритуалы, связанные с захоронением книг с целью их перерождения в армию големов-писателей, которая должна была, по замыслу поэта, нанести решающий и сокрушительный удар по Красной Армии. Первым захороненным на Всесвятском погосте текстом стало стихотворение самого Маршака «Над открытой могилой»: 

«И бросим ком земли. И встанем мы уныло. 
И снова в путь пойдем. Но горе заглушить 
И утешать народ — в груди моей нет силы: 
На кладбище, у дорогой могилы 
Я лишь о смерти буду говорить. 
Певцы родные! О, пусть зловещей тучей 
Несется ваша песнь над горестной землей» 

Из этого стихотворения родился не писатель, но атаман — Бабыч. Первый опыт юного сиониста выдался неудачным, поэтому Маршак решил пойти иным путем: он объявил войну реке Днепр, а заодно и реке Кубань. Чтобы превратить в лед эти кипящие струи, Самуил пишет стихотворение «Война с Днепром», где он метафорически повторяет подвиг царя Ксеркса, беспощадно избивая казачьей нагайкой воды этой мутной во всех отношениях реки. После похорон этого стихотворения было окончательно закрыто пароходство Дицмана, а Павел Горгулов осушил Карасун, чтобы вырыть в нем могилку. После этих не вполне удачных экспериментов, Самуила Яковлевича осенила величайшая в истории человечества идея: победа на краснопузыми возможна только через обряд похорон матери живьем вместе с текстом сказки «12 месяцев», который представлял собой переиначенные заклинания из тибетской «Книги мертвых». В ночь с 30 ноября на 1 декабря 1917 года Маршак вырывает яму глубиной 6 метров 15 сантиметров в самом центре Всесвятского кладбища и, приговаривая «Знаешь ли ты, сколько месяцев в году? Двенадцать. А как их зовут? Январь, февраль, март, апрель, май, июнь, июль, август, сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь», бросил в нее свою мать - Евгению Борисовну Гительсон. И уже на следующий день над открытой могилой матери Маршака (где мы, кстати, и сидим) вырастает вот эта огромная елка с желтыми, как глаза дьявола, игрушками на ветвях. С тех пор все зимы на Кубани стали особенно лютыми. Всё это продолжалось до прихода Евгения Евтушенко.

«12 месяцев» — opus magnum Маршака, гримуар, насчитывающий много томов. Он его писал всю жизнь, с самого детства, когда отец-цадик посвятил его в тайну забастовки времён года. 

Та сказка, что известна массам под этой вывеской — это проклятие в адрес «Аненербе», от которого немецкие оккультисты так и не смогли оправиться. Именно благодаря этому Красная Армия и победила Гитлера. 

Великой отечественной войны могло и не быть вовсе, если бы Маршак опубликовал эту сказку ранее. Однако, уж слишком сильной была его ненависть к Советскому союзу, в душе он был яростным антибольшевиком. Чего стоит хотя бы название детского альманаха, который он выпускал — «Воробей». Но в 1942 году хасиды всё-таки уговорили Маршака проклясть нацистов.

Думаю, что тут не будет преувеличением сказать, что «12 месяцев» — это срез всего самого радикального, что было в философии, литературе и оккультизме тех времён. «Поминки по Финнегану» — это всего лишь бесталанный оммаж слепнущего Джойса Маршаку. С «12 месяцами» автор «Улисса» познакомился через своего секретаря Поля (Павла) Леона, русского эмигранта. А другой секретарь Джойса — Сэмюэл Беккет — мало того, что взял себе имя в честь Маршака, так потом из-за страха влияния перестал писать не только на английском, чтобы не копировать Джойса, но и на русском, который он тоже прекрасно знал, — чтобы не копировать Маршака. И если избежать влияние Джойса ему удалось, то Маршака — конечно же, нет. «В ожидании Годо» выглядит как не самая удачная пародия на проникновенное стихотворение «Зал ожидания».

Большим поклонником Маршака был Жорж Батай. Некоторые фрагменты «12 месяцев» ему удалось получить благодаря своей жене-казачке Диане Кочубей, которая была дочерью от инцестуального брака министра внутренних дел князя Виктора Кочубея и казака-мага Антона Кочубея. Маршак вынужден был отослать Диану в Париж, а супругов Кочубеев залить бронзой под видом памятника Ленину и матросу, который и по сей день стоит в Краснодаре в сквере их имени. У Батая с Маршаком была даже короткая переписка, в которой француз признался, что похороны Маршаком своей матери на Всесвятском кладбище стали первосценой для батаевской философии, отраженной в опубликованной в России под псевдонимом Аркадий Первенцев поэме “Кочубей”.

Ну это, на мой взгляд, не самая удачная шутка. Батай в казачестве состоял и при жизни. Это поймёт любой человек, читавший его книгу «Ангелы с плётками».

Это интересный сюжет, да. Все мы помним, что Кроули посещал Россию и восхищался видом Кремля, назвав его «сном, навеянным гашишем». Но мало кто знает, кто Кроули посещал и Краснодарский край. Его «Книга закона», исток кроулианской телемы, была написана не в Каире, а в станице Бриньковской. А «богом Айвассом» был не кто иной, как Сидор Белый, первый атаман кубанского казачества, чей дух явился Кроули, спящему в саманном фаланстере.

Кроули был в восторге от символизма. Нагайка для него представлялась жезлом Гора, а красный околыш напоминал о менструальной крови, играющей столь важную роль в ритуалах Абрамелина. Единственное, чего не хватало казачьему костюму, по мнению Кроули, — это высоких каблуков, похожих на ножки масонского циркуля. И неудивительно, что именно на них танцуют участники популярной группы Kazaky.

Тайна русской зимы на Кроули оказала тоже огромное влияние. Шутка ли — он даже и умер 1 декабря. Но умер — не совсем правильное слово. Кроули был большим ценителем массовой культуры и решил превратиться в Санта Клауса — хранителя западноевропейской и североамериканской зимы. Изначально это был вымышленный персонаж, которого придумала компания «Кока-Кола» для своей известной рекламы. Но Кроули своим духом его оживил. И теперь каждую зиму жители западных стран могут наблюдать, как он по ночам содомизирует через дымоход тысячи и тысячи домов, украшенных рождественской иллюминацией. Напоминаю, что и ёлка как символ моментального Рождества была перенесена на Запад с могилы матери Маршака в Краснодаре именно Сантой Кроули.

Сейчас как раз можно и перейти к тому, зачем вы приехали, Леонид. К самой холодной зиме, которую мы недавно пережили. Дело в том, что в последние годы, а то и десятилетия, из наших краёв стала исчезать зима. Сначала многие не придавали этому значения, но постепенно всё стало приобретать гротескные черты. Мы, кубанцы, стали видеть снег всего лишь несколько раз в году. А учитывая, что снег — это кристаллизованная сексуальная энергия… Понимаете, какие у всего этого были последствия? Стало очевидно, что на Кубань было послано проклятие.

Мы бы не хотели порочить память известного поэта. Но да, существует и такая версия. Как известно, Евгений Александрович обладал огромной половой силой, о которой по Советскому союзу ходили легенды. И некоторые исследователи, основываясь на биографии Евгения Александровича и его любимом рассказе «Нога» Уильяма Фолкнера, пришли к неутешительным выводам…

Да, есть версия, что Евтушенко получил весь свой талант, обаяние и известность только благодаря сделке с дьявольскими воробьями. Ещё в начале своей карьеры он приезжал в Краснодар с творческим вечером — зимой. И, не рассчитав с количеством портвейна, уснул в сугробе, выходя со Всесвятского кладбища, которое он посетил ради могилы матери Маршака.

Некоторые говорят, что он тогда отморозил ногу, ради которой он и пошёл на сделку с Сатаной. И разменной монетой в этой сделке стала не только великая русская зима, но, возможно, и весь Советский союз. Об этом наверняка знал Иосиф Бродский — известный поэт-имперец, ненавидевший Евтушенко.

Ох, не знаем, можно ли об этом ещё рассказывать. Но давайте ограничимся тем, что здесь — на могиле Евгении Борисовны Гительсон — теперь похоронена ещё и нога Евгения Александровича. Возможно, что именно это вкупе с другими ритуалами казаков-магов и вернуло на Кубань настоящую зиму.

Это было прекрасно, Леонид. В Краснодаре выпали десятки и десятки норм либидозных осадков. На несколько недель остановилось движение общественного транспорта. Люди только и делали, что совокуплялись, подражая снежинкам в оргиастическом хороводе метели.

А возле здания на Красной, 35…

Фёдор, не надо, уже светает.

Да, именно так. Лучше русская зима, чем чёрная весна. Эти люди и пытались вернуть на Кубань настоящую зиму, которую, по последним данным, украл Евтушенко. Тогда мы с Денисом ещё начинали свой путь и многого не знали. И лекцию мы, увы, посвятили не сжигателям книг, а этому не самому талантливому писателю.

Конечно, эти люди поступили не совсем верно. Книги надо не сжигать, а хоронить. Но мне очень понравилась фраза: «Русский человек создан для решительных действий, а не для круассанных развлечений со вздорной выдумкой Гутенберга». И пересматривая видео с их танцами, мне решительно хочется вернуться снова в зиму, разжечь костёр на могиле матери Маршака и ноги Евтушенко, и вместе с вами, Фёдор и Леонид, присоединиться к хороводу сжигателей книг Миллера, так напоминающему сказку «12 месяцев». Чтобы снег падал на мёртвых и живых, а мы кружили в ночи, и нас пожирало пламя.

Шо дой до дой.